divanna

Мой папа, Радин Павел Иванович (1921-1990), был призван в ряды Красной армии в октябре 1940 года в Москве. К тому моменту он окончил Школу телеграфистов при Центральном телеграфе СССР. Проходил службу в 19 полку связи на Дальнем Востоке в г. Ворошилов (ныне Уссурийск). В начале войны он, как и его сотоварищи, писал заявление с просьбой отправить воевать с немцами на Западеый фронт, но их оставили на Востоке. А в 1942-ом папу отправили в Хабаровск на курсы личных радистов Командующих армий. Летом 42-го ему присвоили звание старшины, а с августа он стал личным радистом командующего 1-ой Краснознамённой армии. До победы над гитлеровцами он оставался на Дальнем Востоке, где армия прикрывала дальневосточные  рубежи нашей Родины, находясь в постоянной готовности к отражению возможной японской агрессии.



После победы в Европе, 5 августа 1945 года был образован 1-й Дальневосточный фронт, а 8 августа СССР объявил войну Японии, в которой принимал участие мой отец. 9 августа началось наступление. Попав в Китай, в одном из домов, он подобрал несколько блокнотов и стал вести небольшой дневник о тех событиях. Можно сказать, мне очень повезло, потому что я могу его прочитать! Вот несколько отрывков:


«11 августа. Приехали в Чангунинь, тайга, дорог нет. В гарнизоне было 254 человека, 32 убили, одного взяли в плен. Много трофеев, особенно рис. Ночью нападали японцы. 5 убили, 1 ранили, 1 убежал. Всю ночь стреляли часовые.
12 августа. Приехали в город Мулин. Город плохой, на наши города не похожи. По дороге встречались китайцы, махают, кланяются с красными флажками. Стоим в доме японского генерала, горы риса, мануфактуры, шелк… Вел переговоры командарма с комфронтом.

14 августа. Едим в Мудандзьян. По дороге много трофеев, бои сильные. В 15.00 приехали в пригород. Идут еще уличные бои. Японцы ожесточенно сопротивляются. После того, как их выгнали из города, остаются одиночки и группками на чердаках в зданиях с крупно-калиберными пулеметами и обстреливают наших бойцов. Это так называемые смертники. Солдаты переодеваются в гражданское, днем ходят с красной повязкой, кланяются, большой палец показывают, а ночью стреляют в тебя из кустов. Так был убит вечером 14 августа в радиостанции ст. сержант Исеев, в шею разрывной, и другой был ранен тут же.

15 августа. Ночь прошла спокойно, удивительно. Пока я пишу, а в это время со двора бумажной фабрики бьет пушка по макушке фабричной трубы, в которой сидит самурай. Из трех выстрелов пробили макушку, метко бьют артиллеристы. Сейчас труба дымит, выкуривают самураев.

17 августа. Прибыли в г. Муданьцзян. В городе еще бои. Город большой. Есть русские, их большей частью расстреливают тут же, где и нашли. Едем через мост. Что творится? На мосту вся улица завалена чемоданами, платьями, перинами и т.д. все из чистого японского шелка. В домах то же самое. Расстреляли одного японца, спрятался с кинжалом в подвале. Разговаривал с русскими. Голос их дрожит. Оправдываются. Троих расстреляли. Китайцы тащат японское добро, у всех красные повязки на руках, голове. Город еще горит. Крепко работает наша авиация. Много наших танков за городом погибло. Бои шли крепкие.



18 августа. С утра поехали представители в г. Харбин, кажется, на переговоры. Скоро двинем туда и мы, километров 300-350.

19 августа. Сегодня утром приехали японские офицеры и генерал на переговоры. Японцы сдаются в плен.

22 августа. С утра едем по направлению в Харбин. Дорога очень плохая. По дороге идут тысячи китайцев. Это насильно угнанные японцами на строительство укреплений. Сейчас они идут с флажками, показывают большой палец и говорят «шанго» - хорошо. Приехали на одну станцию - 60 км от Муданьцзяна. Здесь мы должны погрузиться на эшелон, ехать на Харбин, так как шоссейная дорога разбита. Село сравнительно большое. Здесь дворов 60-70 русские, некоторые из эмигрантов называют нас товарищами. «Село» расположено в пади, по обеим сторонам высокие горы, из которых каждую ночь обстреливают нас японские и белогвардейские «смертники». По дороге идут десятки тысяч пленных – японцы. Сейчас некоторые из них работают у нас на своих машинах. Ночь прошла спокойно, с небольшой стрельбой.

26 августа. Утром из полка уехала машина за продуктами. Я должен был также ехать с ними. Но какое-то предчувствие заставило меня не ехать. На следующий день машина не вернулась. В этот же день стало известно, что машина недалеко от ст. Хондыходзи разбита, а люди в количестве 7 человек убиты и похоронены саперной ротой.

30 августа. После обеда погрузились. Ночь переночевали, не уехали.

31 августа. До обеда без изменений. В 15.22 эшелон тронулся в Харбин. По дороге пленные японцы. Их везут в тыл. Проезжаем через тоннель, приблизительно км 4.

1 сентября. В 11.25 по харбинскому времени прибыли в г.Харбин, без происшествий и без обстрела…»

Всё это время отец в составе экипажа личной рации Командующего войсками 1-й Краснознаменной Армии обеспечивал беспрерывной радиосвязью командующего, генералов и офицеров оперативной группы с подчиненными соединениями и своим штабом на маломощной радиостанции на удалении 70-80 км. За что был награждён Орденом «Красная звезда» и медалью «За победу над Японией».

В Харбине, после капитуляции Японии, он находился до ноября 1945 года. Жизнь там налаживалась, и с товарищами по экипажу передвижной радиостанции (Блохин (к сожалению, не знаю имени), В.Захаров и Г.Пархоменко) он сделал несколько фотографий до отправки в Россию.


Слева направо: Блохин, П.Радин, В.Захаров. Сидит Г.Пархоменко. 1945, Харбин


У передвижной радиостанции.В.Захаров, Г.Пархоменко, П.Радин, Блохин. Харбин, 4-5.09.1945

После войны до 1947 года папа продолжал службу в 19-ом полку связи старшиной роты радиотелеграфистов и начальником радиостанции средней мощности.